Том I Визуальность и Разум

[La Fleurs]

Фотография 6 Июньские грозы. Влюбленность.

Подросток, сидящий напротив, пытается вести себя развязно, нагло. И одновременно старается выглядеть соблазнительно. Это смешно и пугающе. Он ребенок, не понимающий, что во время полового созревания любой мало-мальски привлекательный человек, пусть и не противоположного пола, может стать предметом желания, глупой влюбленности, постыдных фантазий и мокрых простыней по утрам.
Почему этим человеком не может быть преподаватель психологии? Действительно…
Вильям смотрит на студента поверх очков, чуть язвительно, насмешливо, превосходяще. В уголке губ намечается ехидная усмешка, но он старается сдерживать себя: ученику, особенно этому, не стоит видеть всего настоящего Вильяма.
- И так, вы, мистер Норман, говорите, что влюблены в меня. Чем же я вам понравился? Что вас привлекло во мне? Насколько вы можете быть серьезны в своих чувствах?
За окном хлещет дождь. Что удивительно для этого времени года. Обычно в июне ливни редко посещают Лондон, а в этом году грозы прямо кружат над городом с завидным постоянством. Де Франк не думает о глупых детских чувствах уже почти не подростка. Его слегка беспокоит и раздражает, что на улицах сейчас много воды. Что почти наверняка дует промозглый ветер. Что Алекс – он на сто процентов уверен в этом – снова не взял зонт. Дурацкая привычка Александра забывать нужные вещи в самое неподходящее время приводила в ярость. И он прекрасно знал, кому придется отпаивать глупого американца кофе с бренди.
Поэтому, запутавшись в своих мыслях, предположениях и глухом раздражении к любовнику, он едва слышит окончание предложения: «…очень красивый». Ну конечно. Кто бы сомневался. Это заявление заставляет его улыбнуться чуть шире, а глаза сверкнуть жалостливым пониманием.
- Мистер Норман, это ваше «люблю» совершенно отличается от того, что люди обычно воспринимают под любовью. У вас сейчас возраст такой: хотеть, простите за выражение, все, что движется, и все, что привлекательно вам с эстетической точки зрения. И, конечно, моя внешность вполне поспособствовала этому. Но! Это всего лишь реакция растущего организма, а не настоящие…
- А ещё я видел, как ты трахался с тем мужиком в лекционной аудитории.
Окончание фразы застревает в горле. Пальцы непроизвольно сплетаются в замок, настолько впиваясь друг в друга, что становится больно. Оборонительная реакция, непроизвольный рефлекс, попытка защитить себя и свои мысли от чужого
вмешательства. В голове проносится мысль: «Какого черта? Откуда?» И тут же проклятая память услужливо подсовывает воспоминания: запах духоты и аромат дорогого парфюма, майскую жару, долгие поцелуи, хлопок двери и жестокое разочарование и неудовлетворенность. Вильям Де Франк почти ненавидит такого гордого, шантажирующего его мальчика. Но не за то, что видел, а за то, что помешал. До того смешно, что хочется плакать. Этот ребенок видел их и поэтому, наверняка, заинтересовался собственным преподавателем. А ещё усиливается глухое раздражение на Алекса. На этого чертова неосторожного придурка, которому правила не писаны и морально-этические законы по барабану. Ответ выходит слишком резким:
- Ну, во-первых, мы не трахались, а всего лишь целовались. Во-вторых, обращайтесь ко мне уважительно, я ваш преподаватель, мистер Норман. В-третьих. И что из этого? Сдадите меня преподавательскому составу?
В этот раз ехидную усмешку не удается сдержать. Он издевается над мальчиком, дразнит. Это не правильно, но по-другому Вильям не может. Просто психологически хочется сделать больно, оттолкнут, лишь бы ребенок не совершил ошибки, которая и для него, и для самого Вильяма может обернуться катастрофой. Возможно, это не делает ему чести, как преподавателю, но зато он предельно искренен и как человек по-своему добр.
За окном сверкает молния. Ну, прямо как в дешевых фильмах ужасах. Остается только достать из ящика револьвер, которого, к слову, там и не существовало, пристрелить беднягу студента и прикопать его бренные останки в университетском саду. Профессор Де Франк улыбается ещё шире.
Мальчишка мнется, он выглядит испуганным и удивленным. «Ожидал другой реакции, мой мальчик? Ну-ну. Твоя психика слишком неустойчива к внешнему вмешательству и потрясениям».
- Я не… А что, если сдам? – Шантаж продолжается.
В этот раз улыбка выходит плотоядной.
- Даже если допустить, что преподавательский состав тебя выслушает. Учитывая твой возраст, специфику периода, в котором ты находишься, мою репутацию безупречного преподавателя, а так же, хм, неужели ты думаешь, что я спокойно буду наблюдать за этим?
Он совсем немного, совсем чуть-чуть наклоняется ближе, нарушая границу личного пространства. Подросток рефлекторно вжимается в спинку кресла.
- Представляешь, какой скандал разразится? И как ты думаешь, кому поверят, а кого с позором выкинут? Тебе этого хочется?
Надавить, напугать. А ведь он говорит почти правду, почти не врет. Вот только есть одно «но»: в преподавательском составе есть люди, знающие о его предпочтениях, и вряд ли с
ним будут церемониться. Но сейчас это дело второстепенной значимости, важнее – напугать мальчика, заставить его молчать.
Норман сглатывает, его бледное лицо продолжает терять нежные, теплые краски, свойственные юной коже. Аргументы кончились. Остались только голые факты, а они говорят, что студент влип, причем очень крупно.
- Я… Мне, понимаете, – он тут же мгновенно краснеет, пятнами.
Вильяму даже немного жаль беднягу. Но он сам пришел, сам стал шантажировать. Как там говориться? «Заварил кашу, тебе и расхлебывать»?
- Что ж, я надеюсь, что вы, мистер Норман, умный молодой человек и все поняли правильно. И если вы забудете об этом разговоре, а в особенности причине, заставившей вас провести его, я так же забуду о вашем глупом шантаже.
Мальчик кивает, встает с кресла и направляется к двери, ведущей из маленького кабинета в холодный пустой коридор; за окном хлещет дождь. Де Франк свободно вздыхает, снимет очки и устало потирает переносицу.
- Профессор? – немного смущенно, испуганно, но с вызовом.
- Что-то ещё, Джон?
- Я люблю вас.
- Не надо.
Хлопает дверь. За окном снова сверкает молния.
Вильям знает, что его ждет через пару часов. Он закончит отчетность. Наденет серое пальто и пойдет под зеленым клетчатым зонтом домой, в холодную и пустую лондонскую квартиру. Всю дорогу до метро он будет проклинать чертову погоду, дождь и почему-то Алекса. Перед самым домом зайдет в магазин и купит «Эрл Грей» с бергамотом, лимонов и чизкейк. Перед самой дверью в апартаменты обнаружится Алекс, мокрый, замерзший, с насморком. Он идиот, но Вильяму будет приятно, хотя, конечно, профессор этого не покажет. Де Франк назовет любовника глупым, самонадеянным американцем, затащит в квартиру, запихнет под горячий душ, а сам судорожно и торопливо будет заваривать чай, резать пирог и устало тереть переносицу: болит голова.
Когда Ньюман выйдет из душа, его закутают в теплый шерстяной плед шотландской расцветки, напоят вкусным горячим чаем с чизкейком и отругают за безответственность. Вильям в такие моменты похож на заботливую мамочку, но американцу это даже нравится. Он мимолетно поцелует в губы и в висок, заставит лечь на диван, положив голову на колени, – Александр прекрасно знает, что у его профессора в такие дождливые дни особенно сильно болит голова. А остаток вечера они проведут, слушая лиричные песни «Take That» и «Placebo».

@темы: Original, Том I "Визуальность и разум"

Comments

[Хэлли]

господи, какой преподаватель у тебя вышел. чорд. я в него влюбилась. Вильям лапочка
мурмурмур. это не передать словами. КАВАЙ!!!
ну прелесть же
хочу, чтобы у нас был такой охрененный преподаватель
*ноусблидж*
новая глава прекрасна Вильям прекрасен Алекс озорник
хочу еще!

кстати, первую фотографию я все-таки читала

[Serena dArk]

- А ещё я видел, как ты трахался с тем мужиком в лекционной аудитории. *ржач на всю квартиру*
Замечательная глава) прелесть просто) полностью поддерживаю реакцию Хелли))